— Так!

— Так вот, я уже обещал вам, что сделаю это для вас при первом удобном случае за пятьсот монет. Мигуэль Диаз всегда исполняет свои обещания. Но время еще не пришло, и удобного случая еще не было. Caray! [37] Чтобы как следует убить человека, для этого требуется искусство. Даже в прериях нельзя убить без того, чтобы не напали на след. А если нападут, то для меня это не шутка. Вы забываете, сеньор, что я мексиканец. Если бы я был американцем, как вы, то легко мог бы его укокошить. Сказал бы, что это была ссора, и вышел бы сухим из воды. Но у нас, мексиканцев, это иначе. У нас, когда из человека выпускают кровь, это называется убийством. И после этого вы, американцы, в вашем глупом суде, с двенадцатью «честными» судьями, постановите: «Повесить!» Я ненавижу ирландца так же, как и вы, но попадать впросак не собираюсь. Я должен выждать, чтобы подвернулся удобный случай.

— Сейчас как раз подходящий момент, — поспешил заявить Кольхаун. — Вы сказали, что вы легко смогли бы это сделать, если бы только началась возня с индейцами.

— Конечно, я это говорил, и если бы это было так, то…

— Значит, вы еще не знаете новостей?

— Каких новостей?

— Да ведь команчи на военной тропе!

— Caramba! — воскликнул Эль-Койот, вскакивая со своей тростниковой кровати. — Святая дева! Неужели это правда, сеньор?

— Истинная правда. Эта весть только что получена в форте. Я имею достоверные сведения от самого коменданта.

— В таком случае… — ответил мексиканец в раздумье, — в таком случае, дон Морисио может умереть. Команчи могут убить его. Ха-ха-ха!

— Вы уверены в этом?

— Я был бы больше уверен, если бы за его череп заплатили тысячу долларов вместо пятисот.

— Он стоит этого.

— Какой суммы?

— Тысячи долларов.

— Вы обещаете?

— Да, я обещаю.

— Тогда команчи снимут с него скальп, сеньор капитан. Вы можете возвращаться в Каса-дель-Корво и спокойно спать. Будьте уверены, что как только представится случай, ваш враг останется без волос. Вы понимаете меня?

— Да, конечно.

— А теперь готовьте тысячу монет.

— Они ждут вас.

— Сагау! Я их живо заработаю!.. Прощайте, прощайте!.. Святейшая дева! — воскликнул мексиканец, как только его посетитель скрылся. — Вот повезло! Получить тысячу долларов за то, чтобы укокошить человека, которого я все равно хотел убить! Команчи на военной тропе! Если так, то я должен приготовить свой костюм для этого маскарада. Он уже давно валяется у меня без дела, все эти долгие годы перемирия с индейцами.

Глава XXX

ВОЗДУШНАЯ ПОЧТА

Луиза Пойндекстер, увлекаясь разными видами спорта, занималась также и стрельбой из лука. Она прекрасно владела этим оружием. Обращаться с луком она научилась у индейцев племени гума еще на Миссисипи.

С тех пор как она переехала в Техас, у нее не было еще случая поупражняться в этом искусстве. Ее красивый лук из апельсинового дерева и оперенные стрелы лежали без дела в шкафу.

Но пришел момент, когда они понадобились. Это было вскоре после сцены, разыгравшейся за завтраком, когда отец запретил ей выезжать одной верхом на лошади.

Она беспрекословно подчинилась этому приказанию, больше того — она не только не выезжала одна, но и вообще отказалась от прогулок верхом, хотя бы и в сопровождении своих братьев.

Крапчатый мустанг совсем застоялся в конюшне.

Но Луиза не забыла своей любимицы и, несмотря на то что не ездила на ней, часто навещала Лу?ну и следила за тем, чтобы ее хорошо кормили.

Отказавшись от верховой езды, Луиза занялась стрельбой из лука. Этому спорту она посвящала теперь почти все свое время. Ее излюбленным местом для этого был берег Леоны — там, где росли старые орешники, тутовые деревья и кедры.

Здесь она была совсем одна, и никто не мешал ей, а в последнее время она больше чем когда-либо искала уединения. Отец даже в минуту самого сурового настроения не мог отказать дочери в этом невинном развлечении. Он был спокоен за нее: высокие стены Каса-дель-Корво и глубокие воды Леоны были ее надежной защитой. Плантатор не только не возражал против этих уединенных прогулок, но, наоборот, приветствовал их. Подозрения, которые у него было возникли — и не без основания, — быстро рассеялись.

В конце концов ведь все это могло быть лишь обычной сплетней. Злые языки должны всегда болтать. На этот раз, повидимому, он был избран их жертвой. Очень вероятно, что встреча его дочери с Морисом-мустангером была простой случайностью. Ведь могли же они неожиданно встретиться в роще? И едва ли Луизе удобно было пройти мимо человека, который дважды спас ей жизнь. В этом, может быть, и не было ничего, кроме простой признательности.

То, что она так легко подчинилась запрету, подтверждало это предположение. Ведь обычно ее волю не так-то легко сломить, особенно если это идет вразрез с ее заветными желаниями. Вудли Пойндекстер прекрасно знал всю призрачность своей власти над дочерью. Неудивительно, что отец был доволен поведением девушки. Невинная игра с луком и стрелами, от которой могли пострадать только птички в саду, радовала его сердце.

Но пятидесятилетний отец прекрасной Луизы, видно, забыл свою молодость. Не в птичек посылала свои стрелы Луиза. Ее охота заключалась в другом: она привязывала клочок бумаги к наконечнику стрелы, посылаемой в заросли акаций на противоположном берегу реки. А через некоторое время ее же стрела, только посланная другим луком, возвращалась к ней, тоже с клочком бумаги, но только другим.

Любовь смеется над препятствиями.

Лишенные возможности встречаться, Морис и Луиза установили связь при помощи этой «воздушной почты».

Глава XXXI

УДАЧНАЯ ПЕРЕПРАВА

Переписка тянулась недолго. Влюбленные искали встречи… Любовь, вспыхнувшая в сердцах Луизы и Мориса, не останавливалась перед препятствиями.

Пути к свиданию вскоре были найдены.

Уже дважды влюбленные встречались в ночной тиши старого сада. Дважды они обменялись любовными клятвами при мерцающем свете звезд. Было назначено и третье свидание.

А гордый плантатор оставался в сладком неведении. Мог ли он подумать, что единственная дочь, его гордость, так жестоко обманет его! Он давно лелеял мысль, что поправит дела, выдав свою красавицу-дочь за богатого и знатного человека. Мог ли он представить, что она, забыв о правилах своего общества, встречалась по ночам с простым охотником за лошадьми!

Конечно, у него не было теперь и тени подозрения. Ему бы это показалось слишком неправдоподобным, слишком чудовищным. Он был доволен, что Луиза безропотно покорилась его требованию и прекратила прогулки верхом. Впрочем, его немного беспокоила такая необычная для нее покорность. Он иногда даже жалел о своем запрещении.

Была лунная ночь. Только на юге бывают такие ночи. Серебристый диск месяца плавно скользил по сапфировому небу. В прозрачном воздухе могучими контурами вырисовывались горы. Неподвижно замерла листва деревьев, словно прислушиваясь к ночным голосам зверей, птиц и насекомых. В такую ночь трудно спать влюбленному.

Было уже около полуночи, когда всадник выехал из ворот гостиницы Обердофера. Он поехал по дороге, которая спускалась к низовьям Леоны, и скоро скрылся с глаз запоздалых путников, торопившихся в сеттльмент.

Это была та дорога, которая шла мимо гасиенды Каса-дель-Корво по противоположному берегу Леоны. Доехав до рощи акаций, всадник соскочил с лошади и привязал ее к дереву. Затем он снял с луки седла длинную веревку, сплетенную из конского волоса, свернул ее кольцом и, надев на руку, тихо двинулся в сторону гасиенды.

Прежде чем выйти из-под прикрытия густой тени деревьев, он внимательно взглянул на небо и на ярко светившую луну.

«Нет смысла ждать здесь, пока эта красавица скроется, — подумал он с озабоченным видом. — Повидимому, она решила царить здесь до утра».